Исповедь Тимура «Каштана» Батрутдинова

Двадцать четыре года назад юный школьник Тимур Батрутдинов пришёл домой после школы и сказал своей матери: "Закончу школу, поступлю в институт, а потом стану артистом и поеду сниматься в Голливуд". Откуда у советского ребёнка могут быть такие планы на будущее?

"Я фаталист, уверен, что судьба сама приводит меня в нужное время в нужное место. Вот до декабря прошлого года я ни разу не был в цирке. И, кстати, первый проект «Цирк» не видел - у меня просто нет времени смотреть телеви­зор. Однако когда на одном из концер­тов ко мне подошла моя старая знако­мая Ира Коваленко (помощница продю­сера Александра Файфмана) и сказала: Я тут подумала в порядке бреда ... Мы снова запускаем проект «Цирк», хочешь участ­вовать?» - я в порядке ответного бреда почему-то сразу выпалил: «Хочу!» В тот момент я не понимал, во что ввязался. Только когда все-таки посмотрел запись первого проекта и увидел, ЧТО на манеже вытворяют Лазарев, Шифрин, Стычкин, Михалков, до меня стало доходить. В при­нципе я спортивный парень, в детстве се­рьезно увлекался плаванием, рукопаш­ным боем - настоящим, контактным. Но цирк - это же совершенно иное! И еше я с ужасом осознал, что на ближайшие пол­года из-за цирка мне придется отменять гастроли. А я как раз только купил квар­тиру - свое первое жилье в Москве. И в расчете на будущие гонорары уже догово­рился с дизайнером и ремонтной брига­дой. А тут за один день отказался почти от всех гастролей.

Впрочем, у меня за спиной армейская школа, так что я мыс­ленно сказал: «Здравствуй, перловка!» ­затянул поясок и взял кредит на ремонт. Но все это мелочи по сравнению с эй­форией, которую я испытывал, выходя на манеж. Особенно когда летал под ку­полом - этот день я не забуду никогда ... За неделю до «воздушного» номера про­студился. Уже акробатику показывал с температурой 38: трибуны плыли перед глазами, я не понимал, куда надо идти, впервые в жизни ощущал себя сомнам­булой. И в этом тумане думал об одном: не уронить бы партнершу, жизнь которой в моих руках. Чудом собрался и отрабо­тал номер, а стоило зайти за кулисы, чуть не потерял сознание. Но после этого еше поехал на запись «Соmеdу Club». Там мнe поплохело так, что за руль сесть уже не мог. Друзья транспортировали меня домой, я закрыл за ними дверь и вырубился на четыре дня с сильнейшим гриппом ... Лежал пластом и мучился: ведь на репети­цию «воздуха» отводилась неделя и дра­гоценные дни уходили. А именно в этом номере впервые должен был появиться перед зрителями не в привычном коми­ческом, а в романтическом образе Андрея Болконского. Мне так хотелось показать, что я умею не только хохмить, но и могу быть серьезным, что я с душой, не пус­тышка. А тут номер срывается. Но за три дня до выступления болезнь чудесным образом отступила... Я летел под купо­лом цирка, и у меня бежали мурашки по спине, наворачивались слезы, я не знал, выдержит ли от волнения мое сердце. Когда номер закончился, зрители подня­лись, встало жюри - Кобзон, Никулин. А тут еще Ваня Ургант объявил, что на­кануне мне исполнилось 30 лет, и зал взорвался. Отметить свое 30-летие, паря под куполом никулинского цирка в шоу Первого канала, - об этом еще пару лет назад не мог мечтать даже в самых сме­лых фантазиях. Потом, абсолютно счас­тливый, поехал в наш комедишный клуб «Техника молодежи», где договорился о небольшом фуршете. Специально никого не звал, но думал, что кто-то из ребят все-­таки захочет меня поздравить. Приехал, а у входа меня встречает огромная толпа друзей, и на всех надеты футболки с мо­ими фото. Меня поднимают на руки, вно­сят в зал...

Я всегда, сколько себя помню, мечтал о том, что меня будут показывать по телевизору. При том что моя семья да­лека от шоу-бизнеса: мама - экономист, отец - инженер-кораблестроитель. Про детей из актерских династий часто гово­рят, что они родились на сцене, а выросли за кулисами. А у меня в свидетельстве о рождении указано, что я появился на свет на лугу, точнее, на лугомелиоративной станции Вороново Подольского района Московской области. Но меня почему-­то всегда тянуло выступать. Тянуло настолько, что это даже перебивало мою природную стеснительность. Лет до десяти я не мог подойти к постороннему человеку и спросить, который час. Но как только передо мной оказывались зрители, этот страх, зажим исчезали. Когда я читал «в лицах» перед классом собственные стихи и рассказы (однажды даже придумал про­должение «Волшебника Изумрудного го­рода»), испытывал настоящий восторг. А как я мечтал сниматься в кино, причем именно в голливудском! Когда был ма­леньким, мы из Подмосковья переехали в Калининградскую область, в Балтийск, откуда рукой подать до Польши, и наш телевизор ловил несколько польских спут­никовых каналов с голливудскими филь­мами и мультиками. Я был очарован этим миром кино: знал не только десятки зару­бежных актеров, но и режиссеров, сцена­ристов, композиторов. И в мечтах пред­ставлял, как сам встану в их дружные звездные ряды. Кстати, первые свои го­норары я заработал именно на голливуд­ских актерах. Я увлекался фотографией и переснимал с постеров Шварценеггера, Сталлоне, Брюса Ли, а потом приторго­вывал фотками в школе. Хорошо шли и Микки-Маусы, а лучше всего продава­лись «целебные» фото Кашпировского.Однако много заработать не получалось, большая часть денег уходила на фотобу­магу и реактивы. Так что заветная детская мечта купить видик не осуществилась. Тогда видики были такой же крутой ве­щью, как сейчас дорогой джип. А так хо­телось похвастаться перед одноклассни­ками! Вот я однажды и брякнул в классе, что мы купили видеомагнитофон. Ребята стали просить: «Давай у тебя какой-ни­будь фильм посмотрим!» Пришлось раз­работать целую операцию! С чужого видика записал на обычный магнитофон фонограмму фильма «Чужие». И в день просмотра включил фонограмму, закрыл дверь в комнату и побежал во двор за ре­бятами. Они зашли в квартиру, а там из­-за закрытой двери раздается характерный простуженный голос: «Киборги заполо­нили планету ... » Я картинно вздохнул: «Фильм уже отец смотрит, ему нельзя мешать. Приходите в следующий раз... » И так искренне соврал, что ребята пове­рили. Думаю, что и Станиславский в тот момент поверил бы."(Смеется.)

- С такой любовью к кино вы наверняка решили пойти в театральное училище?

- Нет, потому что моя жизнь и мой город Балтийск были слишком далеки от всего этого. Кроме того, в начале 90-х приходилось думать о профессии с более гарантированным заработком. Так что я пошел по стопам мамы - в экономисты. Поехал в Питер и сдал документы в тот же институт, который в свое время она окончила, - ленинградский финансово­экономический. Я был уверен, что пос­туплю, ведь у меня был хороший аттестат и на подготовительные курсы я ходил. И вдруг на первом же экзамене по литера­туре получил тройку. Когда увидел эту ужасную цифру напротив своей фами­лии, впал в ступор. Как же так: я же с де­тства пишу, на олимпиадах по русскому и литературе побеждал. А тут тройка! Я был в шоке и решил, что пролетел. Но отец, ко­торый приехал со мной в Питер, стал ус­покаивать: ничего, впереди еще три эк­замена. А я так расстроился, что в отчаянии заявил ему: «Если все-таки поступлю, искупаюсь в канале Грибоедова». Три ос­тальных экзамена я сдал на пятерки, даже математику, за которую больше всего боялся. Помню, на подготовительных кур­сах я договорился с одной девочкой, что на экзамене она мне даст списать алгебру, а я проверю ее сочинение. Я ей честно помог, а она на последнем экзамене отвернулась от меня и загородила свой листок рукой. Так впервые в жизни я столкнулся с женс­ким коварством. (Смеется.) Однако зло не осталось безнаказанным: в экстремальной ситуации мозги у меня зара6отали так, что я решил все задачи и получил пятерку, а «предательница» заработала тройку!

- А в канале-то вы искупались?

- Ну, я же дал слово! Разделся до трусов прямо среди бела дня и под аплодис­менты толпы спустился по лестнице к воде и поплыл. Красиво так пошел, как дельфин, эффектно, знал же, что на меня много людей смотрят. Хотя удовольствие было еще то: побарaxтаться в грязной воде с водорослями ... В институте учеба почти сразу отошла на второй план, потому что я стал играть в КВН, причем сразу в двух командах. В «телевизионной», что высту­пала в Высшей лиге у Маслякова, был на подтанцовке, ширмы выносил, а в абсо­лютно самодеятельной дорос до ролей. Я долго стеснялся показать руководи­телю шутки, которые постоянно писал. Месяца три сам себя уговаривал, прежде чем осмелился продемонстрировать их. Наш руководитель удивился: «Что же ты скрывал?» Меня тут же взяли в авторский состав и стали давать роли. Одним из моих первых персонажей был Карлсон-стоматолог. Я выбегал на сцену в белом медицинском халате, с длинными волосами, стоящими ирокезом, к спине у меня был прикреплен пропеллер. И носился по сцене как угорелый. Когда в таком виде меня увидела мама, приехавшая в Питер в командировку, поначалу меня не уз­нала, а потом потеряла дар речи: неужели это беснующееся существо - ее стесни­тельный мальчик?! После концерта она честно мне сказала: «Мне все это так не нравится». Я тоже честно ей ответил: «А мне это все так нравится ... » Мы с дру­зьями буквально фонтанировали иде­ями - еще организовали в институте театр абсурда, который назвали «Плющи», потому что мозги плющило от того, что мы вытворяли на сцене. Например, мы играли спектакль по мотивам фильма «Бешеные псы», Тарантино, главным ге­роем которого был Пушкин! Мы сами писали пьесы, сами их ставили, сами иг­рали. Спектакли у нас были смешные и странные: мы намечали канву пьесы, а во время постановки импровизировали. И чем закончится действо, куда заведут нас наши герои, не знал никто. Но зрителям, а еще больше нам, актерам, эта свобода и нравилась больше всего.

- При такой бурной творческой жизни вы не думали серьезно заняться актерством, превратить хобби в nро­фессию?

- Да я всегда только об этом и мечтал! Но у меня ничего не получалось. Время шло, а я все так и играл в самодеятельных коллективах, и большой КВН оставался хрустальной мечтой. Мне часто снился один и тот же сон: я выхожу на сцену в Высшей лиге, а рядом со мной Масляков! Просыпался и понимал, что этого в моей жизни никогда не будет. И в один непрекрасный день решил: хватит грезить о сцене, пора жить реальной жизнью. И ... пошел в армию. Чтобы забыть о сцене, встряхнуться. Служил в войсках косми­ческой связи. Звучит серьезно, а на самом деле в основном лопатой махал. Есть ар­мейская поговорка: «Кто копает в дождь и грязь? Наша доблестная связь». Вот мы и рыли. А поначалу меня направили служить в штаб части. Там предложили потихоньку докладывать начальству о том, что происходит в казарме. Но я любезно отказался от заманчивого предложения закладывать товарищей. За это начальство взъелось на меня и сразу перевело «поближе к земле». Но я не унывал.

Во­-первых, стал писать книжку - «Год в са­погах» (она, правда, до сих пор в отрыв­ках, но с помощью потрясающего Жени Гришковца я уже начал ее «собирать»). Во-вторых, через пару месяцев я организовал в нашей части КВН. Как говорится, от судьбы не уйдешь ... Это дело мне до­верили сразу после того, как я чуть не сорвал важнейшее армейское мероприя­тие. Ко мне на присягу собирались при­ехать друзья из Питера - человек двад­цать. Нас построили на плацу, настало мое время читать текст, а моих все нет. И тут я начал тянуть время - не просто чи­тал с выражением, а декламировал, делал многозначительную паузу перед каждым словом. Командиры яростно сверкали глазами, ребята еле сдерживали смех, я чувствовал себя как на сцене и кайфо­вал от реакции людей на мое «выступле­ние». Однако, как ни тянул я время, моя команда так и не приехала. Грустный, я встал в строй, и тут на территорию части ворвалась запыхавшаяся толпа во главе с моей мамой. Командир части обалдел от такого «аншлага», пожалел меня и тихо скомандовал: «Давай еще раз». Всех за­ново построили на плацу, и я снова нес присягу. Так вот, начальство заметило мои актерские способности и пред­ложило собрать армейскую команду. Мы с ходу выиграли финал по Московскому военному округу, хотя шутили не про пор­тянки и как солдаты обходятся без деву­шек, а критиковали военное начальство. Жюри пребывало в замешательстве. И даже попросило нас показать военные би­леты, чтобы убедиться, что мы срочники, а не переодетые актеры. В конце концов поставило нам высшие баллы и награ­дило поездкой в Подольск, на концерт команды «Утомленные солнцем». Там я впервые «живьем» увидел Александра Ревву и Мишу Галустяна. Тогда они были телезвездами, которых знала вся страна, а я - обычным солдатиком, для которого большой честью было встать и поприветс­твовать звезд КВН из зала ...

Вернувшись из армии в Питер, я еще полгода пытался что-то делать: вел свадьбы, подрабатывал на местном музыкальном канале в дурацком шоу - за кадром в прямом эфире от­вечал на звонки телезрителей. Но потом сказал себе: «Хватит мучиться и жить ил­люзиями. Пора уезжать из Питера, где все связано с творчеством, в Москву, куда уже переехала семья. Там устроюсь в банк, буду составлять балансы, со временем за­работаю на квартиру. А в свободное от ра­боты время, если будет уж совсем невы­носимо, можно писать книжки». Я даже псевдонимы для своих будущих лите­ратурных трудов придумал - Тимофей Батрудов или даже Тим Батлер ... Кто­-то с Москвой связывает артистические планы, а для меня переезд из любимого, чудного Питера был реквиемом, жир­ным крестом на творческой жизни. И то, что в Москве я все-таки состоялся, счи­таю чудом. Видимо, в небесной канцеля­рии перебирали картотеку с фамилиями экономистов. Моя карточка выпала, и ее по счастливой для меня ошибке перело­жили В раздел «Комики» ... Но это случи­лось позже. А в тот момент мама помогла мне найти место экономиста в автосалоне с хорошей зарплатой 900 евро. Однако за день до того, как надо было идти туда ус­траиваться, я на улице случайно встретил старого друга Диму «Люська» Сорокина, с которым мы не раз работали в Питере на свадьбах: я тамадой, а он певцом. До этого мы не виделись год, а тут вдруг судьба нас свела. Мы поболтали о том о сем. И вдруг Люсек говорит: «Завтра проходит кастинг в команду Высшей лиги КВН «Незолотая молодежь». Может, попробуешь?» И хотя именно завтра должна была начаться моя взрослая, серьезная, обеспеченная жизнь экономиста, я ни секунды не раздумывал. Пошел на кастинг, встретил там много знакомых. С Гариком Харламовым, кото­рый был уже звездой КВН, до этого мы не были знакомы, но после кастинга вместе пошли в кафе как лучшие друзья. Гарик тогда спросил: «Ну, расскажи о себе ... » Выяснилось, что в детстве мы слушали одни и те же сказки, смотрели одни и те же фильмы, оба обожаем Джима Кэрри. А через месяц мы уже вместе поехали в Питер, там как раз праздновали 300-ле­тие города. Я предложил, а Гарик ока­зался легким на подъем ... Тем вечером, после кастинга, я сказал маме: «Знаешь, меня взяли в КВН». Она опешила: «Как же фирма? Такие предложения раз в жизни бывают». Но Я для себя уже все решил: «А я КВН всю свою жизнь ждал».

Однако в команде «Незолотая молодежь» был на вторых ролях. Многие даже не помнят, что я там выступал. У меня был всего один десятисекундный сольный номер, в кото­ром выходил на сцену в парике и огром­ной бороде. Гарик тоже не мог реализо­ваться так, как хотел, и поэтому через год мы ушли из КВН. Какое-то время пора­ботали на МУЗ-ТВ, где я вел очень сом­нительную программу «Привет, Кукуево». Параллельно писал сценарии для молодежных сериалов, пока в один прекрасный вечер не услышал о некоем «Comedy Club»: Гарик предложил показать там наши но­мера, и я согласился. Тогда, в самом на­чале, «Comedy Club» не был телевизион­ным, это был маленький клубный проект, даже не имеющий постоянной площадки. Никто не предполагал, что из этого получится что-то серьезное. Просто, как это часто было в моей жизни, я откликнулся на необычное предложение. И понеслось-­поехало: концерты, эфиры, гастроли.

- С кoллегaми-комедийцами вы быс­тро нашли общий язык?

- А мне не надо было его искать. Я же почти всех ребят знал еще по КВН: и Ревву, и Гaлыгина, и Мартиросяна. Да и с теми, кто пришел в «Comedy Club» позже, подружился - у нас же дедовщины нет. «Comedy Club» - это моя вторая семья. У нас даже есть свой дом - наша рези­денция, где мы все собираемся чуть ли не каждый день, придумываем и репе­тируем номера, а перед съемками прак­тически там и ночуем. И, конечно, пос­тоянно шутим друг над другом. Перед Гариком Мартиросяном, например, не­льзя оставлять свой мобильник: он обя­зательно залезет в телефонную киижку и поменяет там номера. Это его хобби. Как-­то в 2 часа ночи на моем мобильнике вы­свечивается абонент: «дед Харламова». Я очень хорошо знаком с дедушкой Харламова, но номер его телефона ни­когда не записывал. Удивленный, беру трубку, а там смеется Мартиросян. Мне эта шутка понравилась, и я решил все так и оставить. Теперь Мартиросян в моем те­лефоне обозначен как «дед Харламова», а рядом есть фото его колена. Друзья ока­зываются рядом и в трудные минуты. Год назад на фестивале «Comedy Club» в Сицилии в последний день я решил искупаться в бассейне. Нырнул и на дне рукой зацепил что-то острое, это оказался осколок. Не придал этому значения: царапина на пальце, подума­ешь. Побрызгал одеколоном и забыл. А в Москве рука начала распухать. Леша Лихницкий (один из «сестер Зайцевых») отвез меня к врачу. Тот заявил: ничего страшного. А к вечеру у меня поднялась температура 40. Не знаю, как об этом уз­нал наш продюсер Артур Джанибекян, но на следующее утро он позвонил мне: «Я в машине у твоего подъезда, спускайся». И отвез к своему хирургу, который нас «успокоил»: «У вас заражение, еще день, и вы остались бы без руки ... » Мне тут же сделали операцию ... Продюсеров счи­тают кровожадными карабасами-бара­басами, а Артур просто спас мне жизнь. Надеюсь, прочитав эти слова, он повы­сит мне зарплату. (Смеется.)

Ну а самый мой близкий друг, конечно, Харламов. Кстати, первый год наш дуэт объявляли так: «Гарик «Бульдог» Харламов». После чего на сцену выходили два человека ­Гарик и я. Честно говоря, мне было все равно, что работаю без имени; главное ­выходить на сцену. Но народ недоумевал: кто в нашей паре Гарик, кто Бульдог, а кто Харламов? На одном из концертов ведущий Таш решил исправить ситуацию и за минуту до нашего выхода спросил у меня: «Как тебя объявить?» В этот момент я на­прягся. Ведь и так всю жизнь перевирают мои непростые имя и фамилию. Как меня только не называли: я был и Маратом, и Артуром, и даже Тарзаном. А уж что-с моей труднопроизносимой фамилией вы­делывали! Когда учился в школе, из биб­лиотеки как-то пришло извещение - я стоял в очереди на какую-то книжку. В строчке «адресат» было написано «Батрут Дима»… И тут к моим непростым имени и фамилии еще надо было выдумать нечто этакое! Я выпалил первое, что пришло на язык: «Каштан». Кстати, когда у меня по­явилось «отчество», его тоже стали пере­вирать. Видно, судьба моя такая! В Одессе на афише однажды прочитал: «Тимур «Кактус» Батрутдинов». Наверное, opгaнизаторы концерта подумали: какая раз­ница – и то растение колючее, и это ...как бы то ни было, «Каштан» оказался иде­альной прослойкой между именем и фа­милией.

- И это прозвище принесло вам популярность. Кстати, вы уже привыкли к ней?

- До сих пор нет. Да и разные ситу­ации бывают. Недавно гаишники оста­новили. Я аккуратный водитель, но тут очень спешил на съемку и, каюсь, пра­вила нарушил. Ребята останавливают, узнают: «Ой, это вы ... С вас 500 рублей и автограф». Я возразил: «Ребята, вы уж оп­ределитесь: либо деньги, либо aвтoграф». Приятно, что они выбрали автограф. А в цирке ко мне подошла девчонка лет 15, которая постоянно дарила мне цветы, фотографировалась со мной. Подходит и говорит: «Ты же не будешь против, если я у тебя поживу? Я тут ушла из дома, мне ночевать негде». Пришлось объяснять де­вушке, что лучше жить дома, да и ближе мамы никого не может быть. Блудная дочь, похоже, это поняла.

- Тимур, вас всегда окружает мно­жество красивых девушек - ваших пок­лонниц. А есть ли среди них та единс­твенная?

- Пока нет, хотя женским вниманием я не обделен - наверное, потому, что сам внимателен к женскому полу. Чувствую, что в свои 30 лет внутренне созрел для се­рьезных отношений, но свою половинку пока не встретил. Может быть, потому чтo слишком ответственно отношусь к выбору близкого человека, к семейной жизни, к детям. У меня была одна настоящая история любви. В институте я встречался с девушкой. И всё у нас было прекрасно. А потом она, как пишется в книжках, встретила другого… Сейчас я на нее уже не в обиде. Мы передаем друг другу приветы через друзей. Но вернуть того, что было, нельзя ... Так что я жду серьезного чувства. А пока кайфую от своей работы, которая для меня все. Когда переехал в Москву, то первый год бегал по клубам. Ведь в Питере особо не «клубился», а здесь добирал свое. А потом вдруг почувствовал, что мне это неинтересно - нагулялся. Я видел людей, которые так ждут вечера пятницы, так ра­дуются тому, что закончилась неделя, которую они провели на нелюбимой работе, и думал: «Боже мой, какое счастье, что для меня работа - праздник. И когда она за­канчивается, я не радуюсь, а, наоборот, нервничаю». Иногда занят так, что сплю по четыре часа. В такие моменты думаю: «Все, сил больше нет, надоело». Но как только в рабочем расписании появля­ется окошко, несколько свободных ча­сов, меня охватывает легкая паника. Мне очень хочется работать, хотя шоу-биз­нес - это беспокойная и нестабильная жизнь. Хочется сделать с Гариком новое шоу, придумать что-то еще для «Comedy Club», писать книги, сниматься в кино. Я уже играл в сериале «Клуб», но сейчас хочется серьезной работы. Уж если рабо­тать в кино, то не ради того, чтобы просто засветиться или заработать побольше де­нег. Поэтому из всех проектов я пока вы­брал только «Самый лучший фильм 2» и озвучку мультфильма «Хортон». Когда мне предложили главную роль cлонeнкa, я согласился не раздумывая. Ведь в ориги­нале эту poль озвучивал мой любимый ко­мик Джим Кэрри - познакомиться с ним, пожать руку или хотя бы постоять рядом вceгдa было моей заветной мечтой А тут выпадает шанс соприкоснуться с Кэрри в работе – пусть и заочно! Как после этого мне не верить в судьбу?!