Вадим Галыгин: Юмор – вещь серьезная

Злобный белорусский суслик и один из ярчайших экс-резидентов Comedy Club решил перестать валять дурака (не насовсем) и снять большое кино - "Очень русский детектиff". В общем, явной метаморфозы не получилось, но повод поговорить нашелся.

По запросу «Вадим Галыгин» «Яндекс» выдает 221 000 стра­ниц. В какой момент
ты понял, что популярность тебя настигла?

Мне все время удавалось быть на плаву. На родине в Белоруссии был КВН республиканского значения, работа на радио и телевидении. Но настоящая популярность пришла после переезда в Москву и наших первых проектов здесь. Телевидение – это же страшная сила. Арбуз размером с голову, если его регулярно показывать по ТВ, через несколько месяцев станет национальным героем. Если вспоминать конкретный момент, то, наверное, все-таки после «суки» и той свободы слова, которую мы пропагандировали в «Камеди Клаб».

Значит, «сука». Допустим. Бывает, что ты произносишь это слово в обычной жизни и люди начинают умирать со смеху?

Да я не слишком часто пользуюсь им. Это был, скорее, литературный ход, юмористический образ. Хотя в повседневной жизни выражаюсь я будь здоров! И не просто матерюсь, а делаю это качественно и красиво. Я вообще считаю, что мат – громадное культурное наследие, которым многие, к сожалению, пользуются крайне неумело. К тому же не забывай: я военный человек. А в армии люди общаются сугубо матом, даже когда обращаются друг к другу на «вы»: «Вы что, Владимир Андреевич, долб..б?» – «Никак нет, Василий Петрович!» Нормальное такое армейское общение, никто не в обиде. Хотя на ТВ и в пуб­личных местах цензура необходима, да.

Если биографы не врут, то ты три года совмещал КВН и службу. На свете правда нет ничего веселее армии?

Правда. Кто был в войсках, тот в цирке не смеется. Так что да, пришлось немного поскучать. КВН, «Камеди Клаб» и иже с ними, как ни крути, – это искусственный юмор, задача которого сделать людям смешно. Другое дело – служба, где постоянно происходит что-то смешное. По сути, армия – это игра, квест с идиотскими правилами. К примеру, кто такой командир в войсках? В первую очередь учитель. Но учить приходится не малолеток, а здоровенных мужиков. В моем первом подразделении из 13 человек было восемь судимых. Тот еще контингент. Я своих солдат так и называл – «угроза НАТО». А главное, ты с ними с утра и до утра. Ты отвечаешь за то, чтобы это го*но никуда не влезло, не напилось и не умерло. А все же хитрые и изворотливые! Помнишь: «Они же мальчишки, они обязательно что-нибудь придумают»? Так вот, твоя задача – придумать быстрее, чем они, сыграть на опережение. В этом и заключалась моя работа. Я так тебе скажу: если бы сегодня в армии все было как раньше, когда офицеры чувствовали себя хозяевами жизни, – квартиры, машины, рестораны, – вряд ли бы я ушел. В душе я все-таки военный человек, романтик.

Ну теперь-то ты продюсер. Захотел, чтобы тебя воспринимали всерьез? Потому потянуло в бизнес?

Есть такая хорошая фраза: «Юмор – вещь серьезная». Меня всегда воспринимали всерьез. Не возникает разделения: здесь и с этими людьми я хи-хи, а тут – серьезный и солидный. Просто сейчас у меня такой этап, когда я начал продвигать собственные проекты, организовывать процесс. По сути, задача продюсера – найти различные составляющие одного проекта в разных местах, увязать их вместе, а потом сказать, что все сделал ты, ха-ха. И мне интересно разобраться в этой профессии. Сегодня – продюсерство, вчера я командовал людьми, а пятнадцать лет назад свиней чистил. Я же вырос в доме, где туалет на улице, а в огороде свиньи.

Твоя компания называется «Эго Продакшн». Работа над фильмом «Очень русский детектиff» удовлетворила твое гипертрофированное эго?

Прежде всего я горжусь самой историей. Не буду выдавать основную мысль – она звучит в картине, так что придется посмотреть. Но «Очень русский детектиff» – это не какое-то скетч-шоу, нарезка сюжетов, а настоящая история, которая смешна своей нелепой серьезностью. Мы с товарищами по команде очень любим триллеры и очень любим юмор. Так и родилась идея про маньяка, который убивает, руководствуясь русским алфавитом. Получилось очень занятное кино. Драматургической основы фильма хватит на то, чтобы выпустить полноценную книгу. Что мы, кстати, и планируем сделать в ближайшее время. Больше всего мы переживали, что не получится похоже снять Америку в Москве, и, собственно, поэтому долго не могли взяться за работу. Намучились, но сделали отлично. Показывали американцам, людям, которые долгое время жили в США, – все говорят: реально похоже. Приглашаю всех на премь­еру. Серьезно, не пожалеете.

Ага, мы придем. Ведь ты не только спродюсировал фильм, но еще и играешь там патологоанатома в полицейском участке, да?

Не думай, я не тянул одеяло на себя. Мне просто было любопытно. В первую очередь – сам образ. Ведь герой, которого я играю, по сути я и есть. Циничный романтик. Плюс у него фамилия Гробовский – человек явно имеет польские корни. У меня они тоже имеются.

Может, это в тебе заговорила детская мечта стать хирургом? Ты ведь хотел?

Во времена, когда мы жили в военном городке, приходилось регулярно наведываться в санчасть, и все там казалось мне таким зловещим, манящим. Мама повторяла, что врачи – очень хорошие люди, почти святые, помогают другим. Последней каплей стала Большая медицинская энциклопедия. Классе в шестом я хорошо учился, и родители, желая как-то меня поощрить, сказали: проси что хочешь. Я попросил ее, энциклопедию. Сколько там конкретно было томов, уже не вспомню. Но точно много, штук двадцать. На год я был потерян для общества – прочитал все, от А до Я. И ведь там все с фотографиями, какой-нибудь страшенный зоб в разрезе.

Много ли было расчленено мышей и лягушек?

Не буду выдавать секретов, которые помогут подсчитать, какой урон животному миру я нанес. Скажу одно: стеклом от бутылки очень неудобно резать крота. Шкурка у него, сука, очень плотная.

Может, у тебя есть еще какой-то скрытый талант, помимо хирургического?

Я сочиняю слова и музыку. Закончил музыкальную школу по классу баяна. Придумал тут песню. И так меня проперло, что встал посреди ночи, поехал в магазин и купил себе клавиши. Только когда подобрал мелодию, со спокойной душой смог заснуть. А еще я очень люблю рисовать. Никогда не забуду нашу последнюю поездку на Гоа. Обычно я путешествую налегке: при себе только маленький рюкзак с документами, ноутбуком, камерой и зарядными устройствами. В этот раз багаж был тяжеленный: холсты, краски, кисти, растворители. Вообрази себе картину: троица – я, Таир и Паша Воля – сидит на берегу океана и творит. И так мы увлеклись, что в какой-то момент обернулись и увидели толпу зевак, которые все это время стояли у нас за спиной.

Ты уже обеспечил себе безбедную старость?

С каждым днем безбедная старость дорожает, так что нужно постоянно наращивать ресурс. Денег, впрочем, должно быть ровно столько, сколько ты можешь, не задумываясь, потратить.

Стартовый продюсерский капитал ты заработал, снимаясь в рекламе?

Стартовый капитал я начал зарабатывать давно. А рекламу люблю. Особенно придумывать ролики, чем я долгое время и занимался. В Белоруссии через меня прошла куча брендов, начиная с сигарет и заканчивая шоколадом. Мне ничего не стоит сесть и придумать сценарий. Слоганы могу выдавать тысячами. Меня часто спрашивают, какой товар я бы не согласился рекламировать сам. Так вот, мне абсолютно все равно. Все, что в рамках здравого смысла, никак меня не смущает. Туалетную бумагу? Да ради бога!

Ты все успеваешь: реклама, радио, ТВ, продюсирование. Колись, что за допинг ты ешь?

Я энергетический вампир. Но я добрый вампир, потому что сначала отдаю энергию людям. Во время концерта выхожу на сцену, забрасываю в зал свои придумки, а потом получаю обратно мощнейшую волну.

А как насчет не легализованных на территории нашей страны препаратов?

Как говорится, все полезно, что в рот полезло. Наркотики – неотъемлемая часть шоу-бизнеса, музыкальной культуры. Но подобные препараты нужны людям, которые хотят обмануться. Им скучно, серо, вот они и ищут чего-то. Мне и так весело. Думаю, из меня самого можно добывать какие-то наркотические вытяжки. К тому же у нас в стране нет культуры потребления подобных веществ. Все сводится к какой-то грязной возне, когда у людей синдром пятницы и надо непременно что-то замутить, иначе жизнь вроде как проходит мимо. Хотя русскому человеку привычней бухать, и наше государство его в этом пол­ностью поддерживает. Перестроить систему так просто не удастся. Хотя, мне кажется, если бы человек покурил травы и встал к станку, толку от него было бы больше, чем если бы он выпил водки.

Обычным людям жизнь звезд кажется бесконечным карнавалом: пьянки, тусовки, разнузданные оргии. Можешь вспомнить необычное место, где тебе доводилось просыпаться?

У меня ни разу не было так, чтобы я проснулся и не понимал, где нахожусь. Я монстр тусовки. Сложно представить себе человека, который позже меня отрубается спать. Это, видимо, во мне срабатывает инстинкт самосохранения: не могу себе позволить нахерачиться так, что махнул на все рукой – типа, будь что будет. Я всегда хотя бы смутно, но представляю, где я и что. Да и по клубам в последнее время мало хожу. Гораздо интереснее всякие домашние вечеринки или собраться с друзьями на природе, где рядом озеро, лес. Мило и душевно, а главное – не переживаешь, что, пока ты отдыхаешь, за тобой кто-то пристально наблюдает. Но ты не думай, у нас все весело, шумно, с музыкой.

А под какую музыку ты предпочитаешь заниматься сексом?

Нет такой музыки. Для меня секс – это прежде всего звуки. Уж лучше какое-нибудь естественное почмокивание, чем мужской баритон.

«Чтобы понять, какая женщина тебе нужна, нужно заполучить тысячу». Согласен?

Не тысячу, может, но пробовать надо. Пока не сожрешь сто конфет, не поймешь, какая вкуснее.

Ну а если подсчитать, сколько женщин нужно для счастья лично тебе?

Сколько населяет планету, столько и нужно. Мне просто приятно думать, что их много и они разные, – и я уже счастлив. Но для меня главное в женщине – это преданность и искренность. Потому что все остальное уйдет. Не будет симпатичной мордашки, зато появятся толстая ж*па и морщины. Чтобы я согласился наблюдать за этими изменениями, мы должны быть родственными душами.

Прекрасный ответ человека, который недавно женился. Прежде чем сделать предложение, ты присматривался к Даше пять лет…

Сам момент документального оформления наших отношений был, скорее, социальным актом. Ну и, конечно, я понимал, что каждой девочке хочется побыть невестой. Делать предложение все равно было волнительно. Вроде бы ты живешь с девушкой и знаешь, что она, по идее, должна сказать «да», но все равно сердечко екает. Это был Дашин день рождения, мы находились на фестивале Comedy Club. Вручая кольцо, я понял, что забыл снять металлическую пломбу, начал перекусывать веревочку – и сломал зуб. Незабываемый момент! Хотя на ее решение это не повлияло.

Скажи по-честному: секс после брака существует или все это выдумки уфологов?

Да, должен быть. По крайней мере, у нас есть. Смысл брака в том, что он не должен ничего менять. Если вдруг ты мысленно начинаешь делить свою жизнь на «до» и «после» – на мой взгляд, это не очень хороший симптом.

В одном из интервью ты обмолвился, что «жен­щина и юмор – вещи несовместные». По-преж­нему так считаешь?

Я имел в виду, что женщины бесполезны в смысле производства юмористических передач. Так сказать, не обладают профессиональным юмором. Нет, я их не осуждаю. Просто мне такие не встречались. Женщины – они же не просто люди другого пола. Это инопланетяне! То, что у женщины в голове, чем она руководствуется, какие поступки совершает, – уму, по крайней мере моему, мужскому, непостижимо. Это не другая модель психологии, а совершенно незнакомый организм с другой планеты. Я же говорю: су-щест-ва!