Звездные тайны Павла Воли

Для того, чтобы встретиться с Павлом Волей, надо: Позвонить ему по телефону и дождаться, когда же он все таки скажет "Алло", в начале разговора предельно сократить время понимания кто с ним разговаривает, договориться о встрече, найти этот злополучный адрес, проехать под шлагбаумом, пройти через фэйсконтроли, и... часов так на пять забыть о прежних планах, а терпеливо наблюдать и следовать за ним, на его первый вопрос ответить правдиво, а не дежурным "Отлично" и получается очень трогательное и правдивое интервью.

– Сам-то как?
– Нормально. Только знаешь, очень много дел внешних, которые наваливаются. Со мной так всегда. Терплю, а потом все ломаю, рушу, выбрасываю, разрываю и начинаю все сначала. Чувствую, что и сейчас скоро так будет.

- Ты в Москве пять лет. Как город изменился для тебя за это время?
- Для меня город стал чистым и открытым. Можно куда угодно идти и что угодно делать. Я здесь как рыба в воде. Знаю, куда ехать без этих – направо – налево. Могу найти любой переулок. В Бутово, например, сориентируюсь.

- А какой Москва была в начале?
– Знаешь, какой? В несчастный «Джет сет» не пройдешь - фейс-контроль. На метро надо было ехать, чтобы домой попасть.

– Когда я тебя впервые увидела на экране, у меня был один вопрос: кто этот худой, наглый, все время говорящий тип?
– Я такой и есть. Когда есть что сказать – это же отлично.

- Наверно ты, мечтал о такой «насыщенной» жизни?
– Нет, не мечтал. И не представлял ничего себе другого. В моей жизни ничего не изменилось. Ни до, ни после. Я, как и раньше, могу сесть с любым человеком и пообщаться. Легко и вменяемо. Наверно, понятно, что в какой-то момент, я не смогу всем уделить внимание, ну и что теперь делать?

- Почему «гламурный подонок»?
- А вот это не знаю, кто придумал. Все мы сначала собирались на кухнях, писали на коленках. На стенах висели хоккейные шарфы, которые коллекционировал Таш. Мы много курили, и эти бедные шарфики очень плохо выглядели. А собрались от безделья и от безденежья. И потом сказали самим себе, что каждую субботу, что бы не происходило, будем давать смешное представление. Каждую субботу? Да, каждую субботу! А не ох..…? Да, ох..! Ну, давайте. С тех пор ни одной субботы не пропустили.

Я могу выйти на сцену, помолчать, попукать, сказать все, что я думаю. Потому, что там мы - дома. Понимаешь, это наш клуб. Это то, что мы создавали. Мы научили всех жить так. Здесь мне все равно, кто сидит в зале.

- От чего ты можешь отказаться?
– Ну…. Наверно, от общественного внимания. От общения с ненужными людьми в гигантских количествах

– Ты сомневающийся человек?
– Наверно, да. Но всегда точно знаю, как можно сделать, а как нельзя. На животном уровне. По- православному. Вот как!

– Я видела у тебя иконы. От куда они? Если хочешь можешь не отвечать ..
- Их мне дядя привез. У меня прабабушка была очень верующей и всех нас научила. И знаешь как? Не по-церковному, а как бы от себя. Наверно, она была бабушка-девочка. У нее религия была на таком уровне, как у ребенка. Не испорченный ничем человек.

– Когда остаешься один, какой ты?
- Такой, какой я есть..

– Сколько людей рядом нужно человеку для счастья?
– Для какого? Лампочку ввернуть, чтобы скучно не было? Один. На лодке плыть - больше. А как это измерить? Два, пять, не знаю. Очень это размыто. Ну, давай так, запиши, что для счастья мне надо 256 человек.

– Ну ладно тебе…
– А что у меня еще и не так интервью может проходить. Однажды, например, девочка плакала. Она задавала такие вопросы: «Вот, Вы - звезда ночной гламурной жизни столицы, когда широкой поступью входите в клуб….»… Она говорила, говорила, говорила. Я ее потом остановил и за пять минут рассказал: как, по моему мнению, устроен мир. Она расплакалась. Мы потом с ней еще посидели минут сорок. В итоге написал ей все сам. И она мне до сих пор спасибо говорит.

– Почему ты поступил в Педагогический Университет, да еще и выбрал факультет русского языка и литературы?
– В Пензе всего пять университетов. В математике я вообще не волоку. Строительный – это для тех, кто не пошел в остальные. Есть еще пара общих университетов, но до них надо очень долго ехать на автобусе. Именно по этой причине выпал педагогический. Он был рядом.

– Давай поговорим о женщинах?..
– Давай, только я не знаю, что сказать тебе. Мы иногда не знаем, что друг у друга в головах. А если в глобальном смысле – о женщинах. Тогда это можно здесь заночевать. Даже нет, мы можем здесь даже перезимовать. Неинтересно было бы без них, это точно.

- А что бы ты сделал ради любимой?
- Смотря когда и в какой момент. Если бы моя репутация как мужчины находилась под угрозой, то выступил бы.… А может и нет. Это все человеческие отношения: иногда будешь биться до последнего, а иногда подумаешь: «Нет, лучше лягу я в третьем раунде. Зачем продолжать»?

Это каждый раз такая разная история. С кем-то я пережил сумасшедшую страсть. Оргазм, который я должен был испытать именно с это женщиной, может быть никогда не испытаю ни с одной другой. Это что-то испепеляющее. Когда можно ради этого ехать на другой конец страны. Когда люди под окнами живут друг у друга неделями. Потому что не могут уйти. Таких историй, например, со мной не было. А ведь в мире их миллион. С людьми, которые влю[цензура]ются, происходят такие вещи….

– А почему с тобой этого не было?
– Нет, ну что -то было. Такие маленькие истории.

– Чего ты не можешь простить?
– Я не злобный парень. Максимум, что я делаю, - с человеком этим потом не общаюсь. Поздороваюсь. Но у меня с ним не будет никаких общих интересов и дел. Бывает так, что и на меня обижаются. Моя мама говорит, что я отходчивый…..

- А как ты определяешь: с кем можно говорить, а с кем нельзя?
– После первых двух минут я уже понимаю, буду ли дальше с этим человеком разговаривать или нет. Когда две проговорил - можешь говорить ближайший час. А когда час разговариваешь - уже друзья.

– Когда тебе весело, что делаешь?
– Могу выпить.

– А когда грустно?
- Мне кажется, что теперь мне не грустно, а как-то умиротворенно, что ли. А один я вообще никогда не бываю. Это нормальное мое состояние. Да одному и не интересно. Если только книжку почитать.

– И какую последнюю прочитал?
– Вообще, я уже давно не читаю. Хотя нет, перечитал «Чайку» Баха, мать ее, потому что коротенькая была. Проснулся на даче, прочитал эту книжку. Посмотрел два фильма. Сгрыз огромное количество семечек. Вот как- то так все в последнее время. А вообще много читал, когда в метро ездил.

– Ты сентиментальный? От чего можешь заплакать?
– От разных моментов. Могу от просто разговора, когда в нем далеко заходишь, теребя себя ... О, я вспомнил, в этом году плакал в Ереване. Были там три дня и обошли четыре джаз клуба. В последний, пустой уже, попали в ночи. И там была группа из Кабо – Верде. Так вот, мы веселые, пьяные. Вышли на сцену. Подурачились просто так. И эти ребята нам: «Вы такие клеевые, давайте мы вам сыграем концерт». Они сели. Их было восемь мужчин и девушка. И в конце – эта девушка на ломанном русском так плохо говорит: «У меня мама из России, она четыре раза хотела приехать ко мне. И я специально все детство занималась русским языком, думала, что мама приедет. И так получилось, что и я не смогла доехать до нее, а мне вот уже тридцать пять лет. Я так жалею об этом. И хочу спеть Вам песню « Поговори со мною мама»

И … поет на русском языке эту старую песню. Мы стали быстрее набухиваться, чтобы вновь стать сильными. Это такие моменты, когда неважно, кто ты есть. Хороший ты или плохой. Просто человек. Понимаешь?

– Так как надо жить?
– Да, хрен его знает. Как сложится. С чем надо жить и к чему надо идти - не понятно. Я определил это абсолютно по- животному. Просто знаю, как я могу поступить, а как не могу.

Не могу убить человека. Не могу жить самоубийством заканчивать. Не могу взять ребенка и на героин его посадить. Нельзя предать друга из- за того, что он взял и что- то там про тебя сказал. Когда человек просит денег и очень сильно в них нуждается, а у тебя они есть, - нельзя ему отказать. Старшим нельзя грубить. Маленькие стереотипы, правда, можно ломать, но так, чтобы при этом оставаться человеком. Все остальное, Бог даст, сложится с тобой по-человечески, если ты по -человечески живешь.